Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— Верно подмечено! — одобрил бразилец.

И чтобы облегчить горе администратора, сунул ему крупную купюру. Знал по опыту, средство надежное. И на этот раз помогло. Администратор рассыпался в благодарностях и вроде как немного позабыл о неприятностях.

— Очень, очень благодарен уважаемому господину! Надеюсь, дон Перейра вы не приняли близко к сердцу это печальное происшествие и впредь будете всегда останавливаться в нашем отеле?

— Разумеется, как же иначе!

Тут администратор вспомнил еще об одной глупости, допущенной полицией, и не замедлил поделиться своим возмущением со щедрым бразильским ювелиром.

— Представляете, дон Перейра, как будто мало подняли шума, так они еще поспешили обо всем сообщить этому бумагомараке из Мальмё. Я имею в виду журналиста Свена Бремана. Хоть он и является гостем нашего отеля, но не могу называть его иначе, уж вы извините. И знаете, что сделал этот человек?

— Даже и представить себе не могу.

— Ну как же! Немедленно заказал срочный разговор со своей редакцией в Мальмё. И такой негодяй, закончив разговаривать, громко радовался, что его газета первой поместит сообщение о случившемся в нашем отеле, обскачет всех конкурентов. Еще сегодня успеют, ведь у них газета вечерняя, так они успеют снять менее важную информацию и тиснут эту! Вот и пускай таких в порядочный отель! Сразу вспоминается пословица о птице, которая гадит в собственном гнезде. Ну да таким людишкам благородные чувства несвойственны, хотя он уже почти две недели проживает в «Минерва-палас-отеле». И такой наглец, заявил полицейским, чтобы те не успокаивались, что это второй труп в нашем отеле, но далеко не последний. Каков мерзавец?

Похоже, администратор, убитый горем, совсем забыл о своих прямых обязанностях и еще долго изливался бы милому бразильцу, но последний, к сожалению, торопился по делам и вынужден был удалиться.

Известие о насильственной смерти Зигфрида Лахмана не вызвало особого удивления у человека, являющегося единственным связующим органом между офицером польской контрразведки и его варшавским начальством. Он прямо так и заявил:

— Я был уверен — дело не ограничится смертью того молодого человека, у которого перерезали леску, когда он пытался спуститься с балкона после осмотра номера профессора Яблоновского. Я уверен, первый был агентом ЦРУ. А тот, кто наступил ЦРУ на больную мозоль, может быть уверен — так просто не отделается. Хотя бы для сохранения своего престижа американцы должны расквитаться с конкурирующей фирмой. Вот и ответили ударом на удар. Теперь, когда счет стал 1:1, возможно, руководство соответствующих ведомств двух стран приступит к переговорам, но наверняка все будет объяснено просто недоразумением или, на худой конец, виновными окажутся те, что погибли.

— Жаль, если на этом и закончится соперничество их разведок, — заметил Выганович. — Я бы предпочел, чтобы они продолжали подсиживать друг друга. В этом случае и моя задача стала бы легче, и портфельчик профессора подвергался бы меньшей опасности.

Связной задумчиво произнес:

— Хотя… может и не так все было? Возможно и другое объяснение гибели швейцарца.

— Какое же?

— Связь с вами, уважаемый дон Перейра. Возможно, швейцарец был всего-навсего пешкой в большой игре. Ему поручили только лишь выманить вас из гостиницы, а тот оказался хитрее или умнее, чем предполагалось, и догадался о том, о чем ему не положено было знать. Его работодатели встревожились, как бы он не стал действовать самостоятельно или, того хуже, не попытался продать тайну конкурентам, вот и решили ему заткнуть рот самым радикальным образом.

— А леска?

— Какая леска?

— Я забыл сказать вам, что Лахман повесился или его повесили на нейлоновой леске, очень похожей на ту, по которой пытался спуститься с балкона профессора незадачливый агент ЦРУ.

Подумав, связной вынужден был признать, что это обстоятельство коренным образом меняет его мнение о происшедшем.

— Возникает новая версия, — сказал он. — Леска может свидетельствовать о том, что это предостережение ЦРУ: учтите, мы умеем мстить за своих! Или она означает попытку свалить ответственность именно на ЦРУ, которое вот и отомстило, когда на самом деле убил швейцарца кто-то другой. Если, разумеется, ЦРУ в этом не замешано.

— Я тоже считаю, что в данном случае леска играет решающую роль, — согласился со связным капитан Выганович. — Кусочек лески остался в распоряжении того, кто ножом перерезал ее, когда так называемый Мейер пытался спуститься с балкона. Вот почему мне ваша вторая версия кажется более правильной.

— Да нет, не обязательно, — с сомнением протянул связной. — Агенты ЦРУ, возможно, разыскивали этот отрезанный кусок по всем номерам пятого этажа, чтобы установить убийцу их человека. Нашли отрезанный кусок лески у Лахмана и тут же с ним расправились. Нет, боюсь, мы с вами никогда не установим истину. Даже если шведская полиция узнает ее, вряд ли сообщит об этом в печати. Готов поспорить с вами на что угодно.

У Михала Выгановича не было никакого желания спорить, он был полностью согласен со связником.

В вечерних газетах появились короткие сообщения о самоубийстве гражданина Швейцарии Зигфрида Лахмана в фешенебельном отеле «Минерва-палас». Причиной сведения счетов с жизнью швейцарца явилось нервное расстройство, во всяком случае так считают врачи. Их мнение основывалось еще и на том, что покойный якобы принимал наркотики и злоупотреблял снотворным. И лишь «Квельспостен», выходящая в Мальмё, уделила печальному событию больше внимания, чем другие органы печати. Заметка Свена Бремана содержала не только подробное описание события, но в ней проскальзывал весьма прозрачный намек на связь этого прискорбного события с предыдущим, гибелью незадачливого гостиничного вора. Ни одна из газет не ухватилась за эту ниточку, ни одна, что особенно странно, не перепечатала заметку Бремана, как это обычно делалось ранее. В данном случае «король репортеров» остался одинок в своих инсинуациях. Странно, ведь конституция Швеции гарантирует свободу печати, цензура, как таковая, вообще отсутствует в стране, но издатели тоже люди и не хотят портить отношения с полицией, а полиция явно не хотела предавать дела широкой огласке. А Свен Бреман — особый случай, известно, что ему всегда сходит с рук то, за что другим приходится расплачиваться.

Вот так остались неясными обстоятельства смерти общительного швейцарца Зигфрида Лахмана. И не было пока ответа на вопрос, удалось ли Михалу Выгановичу обмануть своим поддельным шрамом тех, кто столько труда и изобретательности потратил на то, чтобы сфотографировать бразильского ювелира в костюме праотца Адама. А Выганович очень старательно обновлял театральным гримом, называемом в просторечии «вишневкой», длинный шрам, пересекающий добрых две трети капитанова живота. И вообще, у бедного капитана с этим шрамом было немало хлопот. Во-первых, провести темно-красную черту точно в соответствии с полученной через связника фотографией, а затем покрыть ее тонким слоем коллодия, образующего прозрачную пленку. И все равно «шрам» растворялся в воде, особенно, если делать ее погорячей. Вот и приходилось капитану, принимая ванну, напускать в нее воды столько, чтобы произведение искусства оставалось наверху и его можно было с удобствами сфотографировать. Приходилось при этом прибегать к различным ухищрениям, чтобы ввести противника в заблуждение и заставить его поверить, будто ванна полна воды, например, держать подошвы у самого объектива.

Как уже говорилось, вскоре объектив исчез, а капитан так и не знал, обманул ли его шрам наблюдателей, поэтому был вынужден постоянно быть начеку, ведь возможны и другие сюрпризы. Однако день проходил за днем, а ничего не происходило. Похоже, капитана оставили в покое. Надолго ли? Во всяком случае хитроумные приспособления из ванной забрали, а явно связанного с ними швейцарца уже не было в живых.

Вечером в роковой день «самоубийства» швейцарца бар отеля «Минерва» был особенно оживленным. Здесь собрались почти все проживающие в отеле. Естественно, разговоры велись о человеке, который до сегодняшнего дня почти из вечера в вечер был постоянным клиентом бара, проводя в нем долгие часы. Кик известно, швейцарец был очень общительным человеком, поэтому многие не один раз выпивали вместе с ним и часто за его счет. Нет, в щедрости ему как раз не откажешь! И хотя гости «Минервы», как правило, были людьми не бедными, но ведь общеизвестно, что богатенькие очень любят, чтобы за них платили. А швейцарец никогда не скупился, что бы там ни наговаривал на него злобный администратор.

«Король репортеров» Свен Бреман сидел за стойкой бара на своем обычном месте. Вот уж кого нельзя было назвать веселым и разговорчивым в этот вечер! Репортер был на редкость угрюмым, и, наверное, поэтому отказался от обычного пива, переключившись на более крепкие напитки. Будучи во всем оригинален, репортер и тут остался верным себе. Он попеременно пил: порцию джина, затем порцию виски, затем солидную порцию чистой «выборовой», которую, похоже, предпочитал остальным сортам водок. Такая адская смесь давно бы свалила с ног любого, но только не Свена Бремана. Да, и в этом отношении он превосходил своих земляков, хотя шведы, как известно, не дураки выпить.